— А что, кого конкретно ты имеешь в виду?

— Ну, не Аллу же… Я про ее ситуацию. Ты будешь каким-то образом реагировать? И в каком ключе? А то у меня тут появились кое-какие идеи… ну, мысли.

— О-о-о… — больше с удивлением, нежели с восторгом, протянул Турецкий. — Я потрясен известием, моя прекрасная леди! И что же это за мысли такие? Более того, позволю себе слегка перефразировать известное изречение одного великого ученого: насколько, то есть в какой степени, они, эти твои идеи, завиральны, чтобы претендовать на истину?

— Можешь не ерничать. Ты ведь ментов тех, из Центрального, ловить и сажать не собираешься, я так понимаю? Потому что это дело тебе попросту не по силам. Не спорю, когда ты был большим прокурором, может быть… может быть… Хотя, кто тебя знает?.. Но я о другом герое в кавычках.

— О ком? Ты разве слышала наш с ней разговор?

— Еще бы, она же так обстоятельно «рыдала» у тебя на груди!

— Зря ты, — Турецкий поморщился. — Она же не виновата, что ее задавили обстоятельства. Я-то подумал, что в тебе больше милосердия, когда Ты предложила…

— Мое предложение остается в силе, можешь не сомневаться. Но меня раздражает это твое совершенно бесцельное созерцание газетной макулатуры, даже если она и составляет часть чужой жизни. И незачем ворошить прошлое и строить на физиономии такое умильное выражение, будто тебе… будто тебя… а, ну тебя к черту! Люди делом занимаются, зарплаты зарабатывают, а он сидит себе и умиляется!

— Знаешь, Алька, а ведь ты права, — задумчиво ответил Турецкий на столь дерзкий демарш. Что-то прежде она себе не позволяла выражаться в таком тоне с… с учителем, между прочим! Духовным, ну, и вообще.

— Конечно, права. И двух мнений нет. Но меня в данном случае заинтересовали не подонки из центрального ОВД, а пока только один персонаж. Тот наглый гей. И вот его мы могли бы взять без большого труда. Так я думаю. Во всяком случае, на приличную премию мы этим делом не заработаем, но хотя бы у меня, так сказать, после долгого перерыва появится возможность заниматься своим прямым делом. Почему-то именно об этом ты не думаешь «дни и ночи», тогда как над этой фигней, — она указательным перстом с прелестным брильянтом, семейной реликвией, ткнула в пачку вырезок, — проводишь драгоценное время. А Всеволод Михайлович появится и сделает нам замечание: над чем это вы с таким серьезным видом второй день корпите? И что я должна ответить? Как оргсекретарь, а? Мечтаем о прошлых победах? А совесть есть? И это — при мне! — Палец взметнулся ввысь и замер восклицательным знаком.

— И снова ты права, дорогая, — с глубоким чувством подлинного раскаянья сознался Турецкий. — Старый я становлюсь… Мое будущее — давно уже в прошлом, — с горестным видом произнес он.

— Даже и не мечтай, — спокойно парировала Алевтина. — Ты что это? А я как же?

Простой вопрос, а сразу все поставил на свое место.

— Да, ты все меняешь. Твое присутствие в жизни… в принципе. Ну, слушаю тебя внимательно, — он отодвинул вырезки в сторону и поставил локти на стол. — Так чем тебе помешал этот… как его?

— Она называла его Жаном. Горбенский, кажется.

— И что?

— Он же их всех подставил? Обокрал, оклеветал и сам сухим вышел, ну? Это правильно?

— По справедливости — нет. А по жизни, особенно нашей, — по-моему, в самый раз. Не хуже и не лучше других. В то время как менты, именно продажные менты, а не кто-то иной, остро нуждаются в том, чтобы им основательно вставили в одно место. Я потом переговорю с Петькой Щеткиным, у них, в МУРе, наверняка на этих типов из Центральной «уголовки» что-нибудь имеется. Но ты абсолютно права, моя дорогая, нам одним там делать действительно нечего. А что у тебя конкретнее насчет этого Горбенского?

— Есть идея, я сказала.

— Так поделись с лучшим другом, или… ну, как ты его представляешь?

— Ты про любовника, что ли? — наивно осведомилась Алька. — Так вот, если ты и дальше так вести себя будешь, я тебе отставку дам. И выйду замуж за… а за Филю! Он — мужчина! Пусть невысокий, зато взгляд жгучий, я знаю. И женщины в его руках стонут, тоже знаю.

— Он женат, — печально сказал Турецкий, подумав при этом, что, если бы Алька в самом деле вышла замуж, пусть даже и не за Филю, он бы сделал молодоженам самый богатый подарок. А потом вечно сожалел бы об упущенных возможностях. И радостях… — Ну, и что ты надумала с этим Жаном?

— Надо бы всем вместе, Сашенька… А так, на вскидку? Мы можем его найти? Если да, то я согласилась бы стать его очередной жертвой, тем более что с ним я ничем в телесном отношении не рискую. Он бы меня ограбил, а мы бы его взяли прямо на «горячем». А дальше вы ведь умеете «раскалывать», верно? Вот и поиграйте в маленькую «войнушку», чтоб ему совсем тошно в этой жизни показалось. И если у него контакты 6 теми ментами, а это — наверняка, то, сам понимаешь, какой выход на эту банду мы тогда получим…

— Ну и ну-у… — протянул Турецкий. Алевтина действительно толковый вариант предложила! Это пока он тут «ностальгировал»! Ай, да молодец! — Во, Алька! — Саша поднял большой палец. — Умница!

Девушка просияла и скромно потупилась.

— Да, Аленька, больших денег мы на этом деле не заработаем, хотя, как знать, но шуму наделаем приличного… Надо вызвать Аллу и еще раз пройти по событию, но уже в деталях. Глаз у нее острый, я это по материалам вижу, — он показал на газетные вырезки. — А потом, я думаю, неплохо бы дать задание нашему Максу, чтобы он собрал как можно больше материала по Центральному ОВД. Ну, обо всем, где могли фигурировать сотрудники отдела, особенно эти — из уголовного розыска. Наверняка светились. И фамилии их узнать. И о самих. И — вообще… Слушай, Аль, а ты чего, себя хочешь подставить, да?

— Господи, проблема! Вон, из сейфа возьму толковую «зеленую куклу» тысяч на двадцать и нечаянно покажу самый краешек из сумочки. Ты что думаешь, я не сумею разыграть «крутую» любовницу какого-нибудь провинциального «перца»? Которая приехала сделать себе в столице маленький шопинг? Главное, потом его не упустить, козла этого! А для наших мальчиков — это дело техники. Не проблема.

Насчет «мальчиков» Алька, разумеется, погорячилась: самый молодой из сотрудников «Глории» мог запросто быть ее отцом. Другое дело, что в ее присутствии все, как один, в агентстве дружно подтягивали животы и переставали ныть и жаловаться на скверное настроение либо плохую погоду. Алевтина, можно сказать, всех «заводила» — и легким характером, и умилительным, ласкающим душу выражением лица, и восхитительно «выразительными» ногами, и одеждой на грани фола. Однажды решением общего собрания сыщиков ей было разрешено, и даже в отдельных ситуациях рекомендовано, носить на работе в офисе короткие юбки. От них большинство клиентов просто «плавали» уже изначально и соглашались на все условия агентства.

— Ну, так что скажешь, Сашенька? Зову Аллу? Ну, правда, хороший мой, замечательный, ну, дай мне, наконец, возможность своим делом заняться! — привычно «заканючила» она. — А я к тебе за это с заманчивыми предложениями, так уж и быть, приставать не стану! На какое-то время, ну?

— Есть в твоем предложении, — Турецкий кивнул. — Есть. Но… давай-ка вечерком поподробнее обговорим, когда народ появится. А Алку ты, конечно, вызови. И сама поговори с ней — о нашем плане. Пусть расскажет тебе как можно больше и подробнее. Где познакомилась, каким образом, кто свел и так далее. И про того дружка-предателя — тоже максимально подробно. А мы потом решим, с кого начинать. И я еще адвокату нашему, Юрке Гордееву, позвоню, попрошу подъехать и проконсультировать ее насчет принесения протеста. Случай тем и гадок, что стал обычным. Привычным. Ничего пока не будем обещать, просто сообщим, что есть некоторые соображения, которые и постараемся продумать и, по возможности, реализовать. Чтоб не огорчать девушку раньше времени. Но тогда всю основную подготовку досье на этих фигурантов тебе придется взять исключительно на себя. Справишься?

— Я-а-а?! — только что не взвизгнула возмущенная Алевтина.